Неточные совпадения
— Да как это
язык поворотился у тебя? — продолжал Илья Ильич. — А я еще в плане моем определил ему
особый дом, огород, отсыпной хлеб, назначил жалованье! Ты у меня и управляющий, и мажордом, и поверенный по делам! Мужики тебе в пояс; все тебе: Захар Трофимыч да Захар Трофимыч! А он все еще недоволен, в «другие» пожаловал! Вот и награда! Славно барина честит!
Анисья стала еще живее прежнего, потому что работы стало больше: все она движется, суетится, бегает, работает, все по слову хозяйки. Глаза у ней даже ярче, и нос, этот говорящий нос, так и выставляется прежде всей ее
особы, так и рдеет заботой, мыслями, намерениями, так и говорит, хотя
язык и молчит.
Кроме этих терминов, целиком перешедших к нам при Петре Великом из голландского
языка и усвоенных нашим флотом, выработалось в морской практике еще свое
особое, русское наречие.
Я забыл сказать, что для якутской грамоты приняты русские буквы с незначительным изменением некоторых из них посредством
особых знаков, чтобы пополнить недостаток в нашем
языке звуков, частью гортанных, частью носовых.
Англичане хорошим чаем, да просто чаем (у них он один), называют
особый сорт грубого черного или смесь его с зеленым, смесь очень наркотическую, которая дает себя чувствовать потребителю, язвит
язык и небо во рту, как почти все, что англичане едят и пьют.
Но и русский
язык был доведен до того же; для него и для всего прочего был приглашен сын какой-то вдовы-попадьи, облагодетельствованной княгиней, разумеется, без
особых трат: через ее ходатайство у митрополита двое сыновей попадьи были сделаны соборными священниками. Учитель был их старший брат, диакон бедного прихода, обремененный большой семьей; он гибнул от нищеты, был доволен всякой платой и не смел делать условий с благодетельницей братьев.
А больше и говорить не стал, да и некогда ему было ни с кем разговаривать, потому что государь приказал сейчас же эту подкованную нимфозорию уложить и отослать назад в Англию — вроде подарка, чтобы там поняли, что нам это не удивительно. И велел государь, чтобы вез блоху
особый курьер, который на все
языки учен, а при нем чтобы и Левша находился и чтобы он сам англичанам мог показать работу и каковые у нас в Туле мастера есть.
Фраза «dans le pays de Makar et de ses veaux» означала: «куда Макар телят не гонял». Степан Трофимович нарочно глупейшим образом переводил иногда русские пословицы и коренные поговорки на французский
язык, без сомнения умея и понять и перевести лучше; но это он делывал из
особого рода шику и находил его остроумным.
Все это старуха Арина скрыла от Ченцова, рассчитывая так, что бесстыжая Маланья
языком только брешет, ан вышло не то, и раз, когда Валерьян Николаич, приехав к Арине, сидел у нее вместе с своей Аксюшей в
особой горенке, Маланья нагрянула в избу к Арине, подняла с ней ругню, мало того, — добралась и до Ченцова.
Говоря нынешним книжным
языком, я, может быть, всего удачнее выразилась бы, сказав, что бабушка ни одной из своих целей не преследовала по
особому, вдаль рассчитанному плану, а достижение их пришло ей в руки органически, самым простым и самым правильным, но совершенно незаметным образом, как бы само собою.
Г-жа Петицкая после этого сейчас же побежала домой и написала Миклакову записку на французском
языке, в которой приглашала его прийти к ней, поясняя, что у нее будет „une personne, qui desire lui dire quelques paroles consolatrices“ [«одна
особа, которая желает ему сказать несколько слов утешения» (франц.).], и что настанет даже время, „il sera completement heureux“ [«он будет вполне счастлив» (франц.).].
— С точки зрения языка-с, Александра Павловна, с точки зрения языка-с. Вам, я думаю, известно, что и в этом Дарья Михайловна знаток-с. Жуковский с ними советовался, а благодетель мой, проживающий в Одессе благопотребный старец Роксолан Медиарович Ксандрыка… Вам, наверное, известно имя этой
особы?
Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они
особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и
язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине.
— Гм, это дает мне одну
особую мысль. — Тут он кивнул головою и прошел далее. Он, впрочем, имел довольный вид. Говорим мы с ним на сквернейшем французском
языке.
Мать его, чванная, надутая
особа с дворянскими претензиями, презирала его жену и жила отдельно с целою оравой собак и кошек, и он должен был выдавать ей особо по 7 рублей в месяц; и сам он был человек со вкусом, любил позавтракать в «Славянском Базаре» и пообедать в «Эрмитаже»; денег нужно было очень много, но дядя выдавал ему только по две тысячи в год, этого не хватало, и он по целым дням бегал по Москве, как говорится, высунув
язык, и искал, где бы перехватить взаймы, — и это тоже было смешно.
Обе
особы говорили на немецком
языке, и потому поручик Пирогов, который знал по-немецки только «гут морген», ничего не мог понять из всей этой истории.
Италиянец, изъясняясь на плохом французском
языке, просил господ посетителей назначить несколько тем, написав их на
особых бумажках.
Особую разновидность естественной религии, или «религии вообще», составляет так наз. теософическая доктрина, согласно которой все религии имеют общее содержание, говорят одно и то же, только разным
языком, причем надо отличать эзотерическое учение, ведомое лишь посвященным, и экзотерическое, существующее для profanum vulgus [Непосвященная толпа (лат.) — выражение Горация («Оды», II, 1,1)]; различия символики и обряда, обусловливаемые историческими причинами, существуют только во втором, но не в первом.
Старый причетник, недавно умерший, сказывал (по словам г. Снегирева), что он видал каких-то важных
особ, допущенных игуменьей к Досифее; с ними говорила она на иностранном
языке.
Сорбонна была настолько еще в тисках старых традиций, что в ней не было даже
особой кафедры старого французского
языка. И эту кафедру, заведенную опять-таки в College de France, занимал ученый, в те годы уже знаменитый специалист Paulin Paris, отец Гастона, к которому перешла потом кафедра отца. У него впоследствии учились многие наши филологи и лингвисты. Именами вообще College de France щеголял сравнительно с древней Сорбонной.
В Париже я стал, без
особого внешнего побуждения, а прямо по собственному интересу, брать уроки польского
языка у одного эмигранта из бывших московских студентов.
С"рутенистами"Уваров держался как бывший бурш, ходил на их вечеринки, со всеми, даже с юными"фуксами", был на"ты"и смотрел на их жизнь с
особой точки зрения, так сказать, символической. Он находил такую жизнь"лихой"и, участвуя в их литературных сходках, читал там свои стихи и очерки, написанные чрезвычайно странным, смешанным
языком, который в него глубоко въелся.
Но для того чтобы сразу без какого-нибудь чисто житейского повода — семейных обстоятельств или временного исключения — в начале третьего курса задумать такое переселение в дальний университетский город с чужим
языком для поступления на другой совсем факультет с потерей всего, что было достигнуто здесь, для этого надобен был
особый заряд.
Тогда же зародилось во мне желание изучать английский
язык — Эсхил, Софокл, Эврипид, Шекспир, Данте, Ариосто, Боккачио, Сервантес, испанские драматурги, немецкие классики и романтики — специально «Фауст» — и вплоть до лириков и драматургов 30-х и 40-х годов, с
особым интересом к Гейне, — вот что вносил с собою Уваров в наши продолжительные беседы у него в кабинете.
Мы с Наке много были благодарны нашим молодым хозяйкам за их старания о том, чтобы мы постоянно практиковались в разговоре по-испански. При
особых уроках, которые нам давал студент, дело шло довольно споро, но Наке
язык давался легче как истому провансальцу, легче по своей лексике и грамматическим формам.
— «Не посмотрю», крицал он, «цто он сын»… ну, право, цестный господин,
язык не поворацивается про такую высокую
особу…
Другая гостья была княжна Варвара Ивановна Прозоровская. Стройная шатенка, с тонкими чертами лица и с тем наивным испуганно-недоумевающим взглядом голубых глаз, который так нравится в женщинах пожившим людям. Маленький ротик и родимое пятнышко на нижней части правой щеки были ее, выражаясь
языком паспортов,
особыми приметами. Княжне Прозоровской шел двадцатый год, что не подлежало сомнению и никем не оспаривалось.
Доверенную свою
особу называл генерал-вахтмейстер шведом, знающим совершенно
языки: природный (само собой разумеется), немецкий, латышский и русский.
И потому этот необыкновенный знак внимания такой высокой
особы к такому мелкому чиновнику заставил прикусить
языки, изощренные против Горлицына, и забил тревогу в нечистых душах.
Язык во щах ест, — порцию ему
особую выделяли, — уж на что сладкая пища.
Есть женщины, которым придает
особую прелесть,
особую пикантность то положение, которое на
языке гостиных называется «интересным».
Он читал и перечитывал их по несколько раз, хотя они подчас заключали в себе лишь несколько строчек, написанных официальным
языком приказных того времени, и прятал их в
особую шкатулку из розового дерева с серебряной короной на крышке, стоявшую в самом дальнем углу его шифоньера.
— Вы такая милая, — и он протянул ей руку, — что я вас попрошу еще об одном одолжении. Видите ли, я ожидаю приезда из Парижа той
особы, к которой еще третьего дня диктовал вам письмо… Она должна быть здесь послезавтра. В отеле устроиться ей неудобно: она не знает
языка, да и отсюда далеко…